Город - это, опять же, постоянный круговорот людей и событий неизвестного тебе происхождения. То артист какой-то приезжает, то японские телевизоры с пожизненной гарантией продают в магазине "Космос", всего тридцать штук (телевизоров), то проезжая мимо какой-то автобазы замечаешь первый в городе автобус ЛАЗ "с горбом", которые раньше ты видел только "на материке". То в один день замечаешь, что Советская улица разделяет не просто кварталы, но целые архитектурные эпохи, потому что с одной её стороны громоздятся крепостные стены домов сталинской эпохи, а с другой из того же кирпича хрущёвские. То на стадионе устраивают мотогонки на льду, побеждает гонщик из Красноярска с развевающимся голубым шарфом, и гоняя во дворах хоккей все мальчишки как один утверждают, что именно его команда "из Красноярска".

    До 72-го года мы жили в третьем доме по улице Дзержинского. Отец говорил, что раньше это был Театральный проезд. Действительно, уже после моего отъезда в том месте, где Ленинский проспект навсегда обрубал улицу Дзержинского, построили новое здание Театра драмы имени Маяковского. Но в моё время на том месте был Летний базар - длинный ряд прилавков, которые работали только летом, на зиму их заколачивали фанерой. За ними был огромный пустырь, слева ресторан "69 параллель" (на втором этаже над вестибюлем был замечательный кафетерий, где накладывали мороженное шариками и посыпали/поливали чем хочешь), справа детское кафе "От двух до пяти" (для совсем мелких, не интересно), за рестораном и кафе были ещё по одному с каждой стороны пятиэтажному дому и замыкало поперёк этот простор здание школы сталинской архитектуры - с высоченными потолками, огромными окнами с форточками и крашенными маслянной краской деревянными партами. Четырнадцатая школа, которую я заканчивал, была другой, низкие потолки, покрытые лаком парты и фромуги на окнах - как в большинстве популярных кинофильмов про школьную жизнь.

    За школой в те годы была тундра и железная дорога на Талнах, её потом уже несколько раз отодвигали, освобождая место под новые кварталы, пока не отодвинули совсем и не построили на ней ж.-д. станцию, не помню названия, Гончарово, что ли. На пустыре перед школой одно время строили снежную горку (снег дефицитом никогда не был) и городскую ёлку, мы ходили туда кататься по ночам. По ночам, потому что солнце первый раз восходит в тех широтах только шестого февраля. С ноября по январь светает часам к одиннадцати и в три уже опять темнеет. Но если в новогодние каникулы днём лечь на санки на спину и толкаться ногами, и если в нижнем слое низких северных облаков (в Братске такие же) будет разрыв, то можно увидеть, как самые высокие облака подсвечиваются из-за горизонта снизу пурпурным цветом полярного солнца.

    Дом, в котором мы тогда жили, был обычным кирпичным пятиэтажным домом "гостиничного типа". То есть, на каждом этаже было две двери с лестничной клетки, одна направо, другая налево, за каждой дверью длинный коридор. В коридоре были двери "направо-налево", семь дверей, но восемь квартир.)) Всё потому, что наша угловая квартира считалась "двухкомнатной", поэтому на нашей двери гордо красовался номер "3-4". "Большая квартира, наверное'" - я слышал, как одна тётя сказала другой за дверью, когда они делали ремонт в коридоре. То есть, полный адрес звучал так "Норильск, ул. Дзержинского, дом 3, кв. 80, комната 3". Все остальные "комнаты" в "квартире' были "однушками".

    На самом деле одна комната была небольшой с большим окном на Дзержинского, помещались диван, стол и телевизор (телевизора у меня не было только в студенчестве), а другая совсем маленькой с окном в сторону потом построенной диетической столовой (теперь там ночной клуб, говорят), помещались детская (моя) кровать вдоль и пианино поперёк. Комнаты соединялись большой хрущёвской аркой, на ночь поперёк обеих комнат ставили раскладушку, на ней спала моя старшая сестра. Кошку (Психею, папа стандартно назвал котёнка Психом, котёнок вырос и родил, пришлось переименовывать, была очень умная трёхцветная кошка) на ночь запирали в маленькой прихожей/кухне, в которой помещались кухонный стол (до сих пор жив в Минусинске) и холодильник "Саратов" (у кого его не было?). Кроме того, в прихожей был отгорожен туалет, а рядом перед дверью в комнату помещалась углубленная в стену раковина/умывальник. Остаток пространства между умывальником и внешней стеной занимал встроенный шкаф, в который можно было залезть из большой комнаты. Ванных комнат ни у кого в доме не было, вместо этого в первом подъезде на первом этаже был общественный душ мужкой/женский рожка на три каждый. Когда он не работал, ходили в соседний двор или в городскую баню.))

    Город был застроен "по-северному", каждые четыре дома образовывали замкнутый двор с аркой в сторону улицы и проездами между домами с противоположной стороны. Этим гарантировался относительный покой внутри двора в местности, где всегда дует ветер, ровный, как в аэродинамической трубе, и холодный, как дыхание Снежной королевы. Снегу всегда было по пояс или по голову. Вдоль домов дворники (бабушки) очищали проезд, все дети им при этом помогали - считалось делом чести. Раз в месяц приезжал бульдозер и сгребал снег в кучи высотой с пару этажей, мы рыли пещеры, играли в "Сопку" и просто катались. К лету, где-то в мае, снег увозили грузовиками. Посередине двора возвышался двухэтажный кирпичный мусоросборник с деревянной лестницей снаружи.
    Лет пятнадцать назад мне ночью приснился наш старый дом, будто там реионт или что-то такое. И лишь потом отец рассказал, что в связующем кирпичи растворе было мало цемента, песок начал выветриваться, дом признали аварийным и разобрали совсем.
    Большое окно было на солнечную сторону, я в детстве перд ним "загорал" начиная с апреля. Из окна была видна гора Шмидта и галерея для шахтных вагонеток на ней. Противоположный дом был шестиэтажным.

    Квартал граничил с Комсомольской улицей, когда становилось теплее мы ходили кататься с горок на Телецентре. А ещё отец не любил готовить по выходным, а мама по выходным часто работала. Поэтому мы с отцом ходили в кафе "Солнышко". Отец заказывал кофе с коньяком и мороженое, я делал кофе с мороженым, а папа пил коньяк, получалось дешевле, чем просто коньяк. Видимо, оттуда я научился сервировать стол, чем удивлял маму.
    Съехали мы оттуда в 72-м году летом, нашей семье "дали" трёхкомнатную "распашёнку" на втором этаже девятиэтажки с магазином "Культура жилища" внизу. Так что остаток детства я провёл над буквой "Ж".))